40-минутная документалка о ленинградских адвокатах, показанная в московском Музее победы 8 сентября, открывает цикл фильмов «Блокадная юстиция». Следующие фильмы расскажут про судей и прокуроров, потому что, по замыслу создателей цикла, адвокаты, прокуроры и судьи — это одна профессия.
Корреспондент «Слова защите» Марк Чернов, побывавший на премьере, рассказывает, как режиссёр хотел передать ужас блокады, умолчав при этом о самом страшном, и пытался критиковать сталинское правосудие, не договаривая о неудобном вопросе до конца.
ВОВ снимаем, СВО в уме
Дорога к кинотеатру «Поклонка» полна контрастов. В маленьком саду у храма бездомный мирно спит под рябиной, а уже через несколько шагов — там, где аллея поднимается на холм — виден стометровый обелиск, триколор на огромном флагштоке, пушки и лестница к вечному огню.
Обхожу вечный огонь и спускаюсь к служебному входу кинотеатра, где меня встречает сотрудник музея. Он просит упомянуть в тексте, что фильм показывают именно в Музее победы, а не просто в Москве на Поклонной горе.
Прохожу в кинозал имени маршала Жукова. Зрители собираются не спеша. Фильм должен был начаться десять минут назад, но зал всё ещё полупустой. В ожидании гостей организаторы включают советские песни. Звучат «Тёмная ночь», «Нам нужна одна победа», «Хотят ли русские войны».
Наконец зал заполняется, и начинается презентация фильма — с получасовым опозданием. Ведущий и автор картины Игорь Бушманов объявляет минуту молчания. Под звуки метронома зрители встают. 8 сентября — День памяти жертв блокады. В этот день в 1941 году немцы взяли Шлиссельбург, окончательно замкнув кольцо вокруг Ленинграда.
После минуты молчания ведущий рассказывает, что с 1941 по 1944 год число ленинградских адвокатов сократилось с 480 до 86 человек. Кто-то умер от голода и обстрелов, кто-то ушёл на фронт, кто-то стал членом военного трибунала. Про адвокатов, оставшихся в городе, Бушманов говорит, что «их полем боя стали замёрзшие залы судов и камеры следственных изоляторов». «Во время блокады адвокаты спасали жизни, оказывая юридическую помощь по делам военных трибуналов, которые нередко выносили смертные приговоры», — добавляет ведущий. В качестве примеров спасения он приводит случаи, когда после кассационной жалобы защитника суд заменял расстрел на лишение свободы. По словам Бушманова, число оправдательных приговоров в ленинградских трибуналах достигало 9%. Это в разы больше, чем в современной России. Расхожая фраза «Сталина на вас нет» в этом контексте приобретает новый смысл.
Журналистка «Московского комсомольца» и член президентского Совета по правам человека Ева Меркачёва рассказывает истории о ленинградском судопроизводстве: «Секретарь суда умерла от голода во время заседания, но процесс не остановился, и было вынесено решение. <Во время другого процесса в здание суда> залетали бомбы, но суд не прекращал заседание, люди просто перемещались в другое помещение». Мрачную картину разбавляет ведущий с историей о восстановлении справедливости: «Мы добились отмены дисциплинарного взыскания, которое наложили на нашу коллегу 84 года назад».
Фильм про ленинградских адвокатов планировался как первая часть цикла «Блокадная юстиция». Дальше Бушманов или его коллеги собираются снять документалки про судей и прокуроров. «Адвокаты, прокуроры и судьи – представители единой профессии», — объясняет свой замысел режиссёр. Но его планы простираются и дальше: «Надо снять фильм про адвокатов, которые работают в зоне СВО, на новых территориях, и сравнить их с работой коллег во время Великой Отечественной войны».
Пока ведущий представляет свой фильм, гости обмениваются репликами. Сидящий в первом ряду худой лысый мужчина говорит грузному седому соседу: «Здравия желаю, товарищ генерал!». После этого они обнимаются. Спустя какое-то время «товарищ генерал» подходит к микрофону и сообщает, что «в зоне СВО» сейчас воюют около 300 адвокатов.
Презентация фильма, начавшаяся с метронома и минуты молчания, завершается стихами Ольги Берггольц:
И обмерзающей рукой,
Перед коптилкой, в стуже адской,
Гравировал гравёр седой
Особый орден – ленинградский.
Колючей проволокой он,
Как будто бы венцом терновым,
Кругом – по краю – обведён,
Блокады символом суровым.
В кольце, плечом к плечу, втроём –
Ребёнок, женщина, мужчина,
Под бомбами, как под дождём,
Стоят, глаза к зениту вскинув.
И надпись сердцу дорога, –
Она гласит не о награде,
Она спокойна и строга:
«Я жил зимою в Ленинграде».
«Не увлекаться расстрелами»
Визуально фильм оформлен в жанре документальной драмы, но исторические сцены в нём реконструированы с помощью искусственного интеллекта — что авторы с особой гордостью подчёркивали на презентации картины.
Повествование начинается с монологов Евы Меркачёвой, министра юстиции Константина Чуйченко и уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой. Они говорят общие фразы о важности работы судов и адвокатов в экстремальных условиях.
Дальше закадровый голос рассказывает об уголовном деле начальника Варшавского вокзала. По версии авторов фильма, его обвинили в хищениях за раздачу еды железнодорожникам, тушившим пожар. Процесс проходил осенью 1941 года, чиновнику грозил расстрел. Его адвокат Елена Изместьева добилась переквалификации обвинения и замене казни более мягким наказанием. В отместку за это судья настоял, чтобы адвокату вынесли выговор под формальным предлогом, утверждают авторы фильма. Именно это взыскание петербургская коллегия адвокатов отменила спустя 84 года.
В фильме Советский Союз выглядит правовым государством, где существует состязательность сторон в судах. Ни словом не упоминаются сталинские репрессии и политические заключённые. Несправедливые обвинения объясняются сложностями военного времени и перегибами на местах.
Судя по словам авторов фильма, судебная система Ленинграда превратилась в конвейер только в декабре 1941 года, и это было временным решением. «Разбирательства стали происходить в ускоренном и упрощённом порядке, вовсе без участия защитников. Приговоры в кассационном порядке обжалованию не подлежали. Адвокатам отказывали не только в допуске к участию в судебных процессах, но и в посещении заключённых в тюрьмах», — сообщает закадровый голос.
Но к началу 1943 года «удалось нормализовать работу судебной системы». «Даже глава города Андрей Жданов неоднократно требовал от председателя военного трибунала Ленфронта Ивана Исаенкова судить только строго в соответствии с законом и не увлекаться расстрелами», — рассказывает закадровый голос. Адвокаты смогли воспользоваться новыми правилами и в 1943 году успешно обжаловали 64% приговоров, утверждает один из экспертов в фильме.
Авторы фильма рассказывают, в каких условиях защитники добивались таких результатов. Закадровый голос заявляет, что адвокаты получали минимальную норму хлеба, 125 грамм в сутки, ходили в суды пешком через весь город, потому что транспорт не работал, писали ходатайства на обоях из-за отсутствия бумаги, а мебель использовали для растопки печей.
При этом, как утверждают авторы фильма, юристы смогли собрать деньги на постройку нескольких танков, на броню которых нанесли надписи «Советский адвокат». Также в фильме сообщается, что 66-летний адвокат Самуил Янгфельдт в свободное от работы время тушил зажигательные бомбы, а его коллеги работали в госпиталях и строили оборонительные сооружения.
Фильм заканчивается, как и начинался, монологом министра юстиции России Константина Чуйченко, в котором он напомнил, что в 2022 году Санкт-Петербургский городской суд признал блокаду Ленинграда актом геноцида. По мнению министра, блокада стоит в одном ряду с Холокостом.
