После 24.02.2022 российские адвокаты и правозащитники разделились на два лагеря. Многие осудили войну в Украине и уехали из страны. Но нашлись и те, кто занял радикально противоположную позицию. Один из наиболее ярких примеров – Zlawyers, группа юристов, помогающих российской армии.
В интервью «СЗ» основатель проекта Павел рассказывает о разочаровании в антивоенных коллегах, посещении «зоны СВО» и о том, почему он считает репрессивное законодательство необходимым.
— Как можно охарактеризовать Zlawyers?
Четверо неравнодушных юристов-волонтёров, радеющих за Россию. Мы не занимаемся коммерческой деятельностью, мы просто готовы тратить часть своего свободного времени на важные для нас вопросы — помощь российским воинам. У каждого из нас помимо Zlawyers есть какая-то основная работа. И, поскольку в юридических компаниях не очень приветствуют какую-то параллельную деятельность, в рамках этого проекта мы работаем анонимно.
— Почему вы решили назваться именно так?
Нам нравится получившийся неологизм, который одновременно указывает на поддержку СВО и недовольство сложившейся в военном праве ситуацией. Прежде всего, бюрократической машиной и ее правовым несовершенством применительно к участникам СВО. Мы действительно злые юристы.
— Кто обычно к вам обращается?
Когда мы вели открытую волонтерскую работу, соотношение было примерно следующим: 75% наших доверителей были участниками СВО, 15% — члены семей участников, 10% — другие люди, связанные с СВО: волонтёры, гуманитарщики, политики. Сейчас ситуация несколько сместилась в пользу последней группы.
Подавляющее большинство наших дел представляет из себя нудную работу по принуждению государственных органов к исполнению закона, выбиванию из них необходимых документов и т.д.
В конце 2023 года мы приостановили открытую работу со всеми подряд заявителями, но иногда беремся за интересные кейсы, которые приходят нам в бот. Когда мы активно консультировали всех обращавшихся, занятость составляла от 10 до 20 часов в неделю. Сейчас существенно меньше.
— Есть ли среди вас участники СВО?
Нет. Но руководитель проекта посещал зону СВО, был в трёх освобождённых регионах, консультировал бойцов и мирных жителей на местах.
— Консультировал о нормах российского законодательства?
Это территории России, и общались мы с людьми, уже получившими или планирующими получить гражданство России. От Украины у них оставались только некоторые документы, например, подтверждающие право собственности на утраченную недвижимость.
— Улучшается ли ситуация в части соблюдения прав участников войны? Выросла ли их юридическая грамотность с 2022 года?
Мы не обладаем статистикой по всей российской армии, чтобы судить о частоте правонарушений. К сожалению, как и в любых других больших системах, ошибки неизбежны.
Самые распространенные сложности, как я уже сказал, связаны с выплатами за ранения и заболевания, полученные в ходе службы в зоне СВО.
Но ситуация медленно улучшается. Например, сейчас гораздо меньше проблем с получением статусов ветеранов боевых действий. Например, не так давно статус ветерана боевых действий удалось получить бойцам ЧВК «Редут». Сейчас 80% кейсов по правовой помощи военным закрывают юристы из государственного фонда помощи ветеранам СВО.
Юридическая грамотность военных остаётся примерно на том же уровне, что и в начале СВО. Военные всё-таки занимаются войной, а не правом.
— Расскажите о ваших самых известных кейсах.
Мы в числе первых в России добились получения статуса ветеранов боевых действий для бойцов ЧВК «Редут» — в январе 2024 года.
Прим. ред. Долгое время наёмники ЧВК, воевавшие в Украине, оставались без статусов ветеранов боевых действий (ВБД). В январе 2024 года, после обращения к Путину, первые экс-бойцы ЧВК «Редут» добились статуса ВБД.
Другое громкое дело – защита Евгения Рассказова («Топаза») в деле против депутата Госдумы Семигина. Кстати оно ещё не закончено — впереди апелляция.
Прим. ред. В октябре 2023 года от имени Семигина была опубликована статья о том, что российских военных приходится «пинками загонять» на поле боя. В ответ на это экс-боец неонацистского отряда «Русич» и участник войны в Украине Евгений «Топаз» Рассказов назвал Семигина «скользкой субстанцией» и «мерзким лживым червяком-русофобом». Семигин подал иск о защите чести и достоинства. Суд обязал Рассказова выплатить компенсацию.
Кроме того, у этого дела есть «политический» трек, который приоритетнее юридического и весьма успешен. После огласки дела господин Семигин сначала лишился должности главы комитета Государственной Думы, а недавно и статуса сопредседателя партии «Справедливая Россия». Не знаем, может оно и случайно совпало.
Помимо Топаза, мы сейчас ведём ещё одно важное дело, о котором, к сожалению, пока не можем распространяться. Оно касается бойцов, участвовавших в бое на Тендровской косе.
Прим. ред. В феврале 2024 года на косе Тендра произошел бой между разведчиками ВС РФ и силами спецопераций Украины. В результате, последние понесли тяжелые потери и были вынуждены отступить. Позднее российские военные обратились в Прокуратуру и СК – содержание их жалоб неизвестно.
Ещё мы пытаемся заставить государство обратить внимание на работающие в России платформы, содействующие в сборе средств на ВСУ, — это история о конфликте заукраинского блогера Хесуса и российской стримерши Rei Hatori.
Прим. ред. Стримершу Rei Hatori (настоящее имя Ангелина Булатникова) заблокировали на сервисе по сбору донатов DonationAlerts якобы из-за пожертвований российской армии. Позднее она заявила, что к блокировке причастен стример JesusAVGN, (настоящее имя Алексей Губанов) написавший на неё жалобу. Позже в квартиру к родителям Губанова пришли сотрудники ФСБ по подозрению в сборе донатов для ВСУ.
Платформы Boosty и Donationalerts по какой-то причине легко банили за пророссийские сборы, но сохраняли возможность отправлять деньги на машины для ВСУ. Сам Хесус оправдывается, что деньги собирались для гуманитарных целей.
— Вы не считаете, что занимаетесь доносами?
Устраняя возможности собирать донаты на ВСУ из России, мы оберегаем недальновидных людей от совершения преступлений и возможности провести значимую часть жизни за решеткой.
Защита нарушенных прав в любом случае часто идёт рука об руку с неким гражданским активизмом. Не видим ничего плохого в привлечении внимания вышестоящих лиц и правоохранительных органов с помощью такого инструмента.
— Стали бы вы оказывать правовую помощь тем, кто отказываются воевать?
Зависит от того, по каким причинам человек отказывается идти на фронт. Мы оказывали помощь тем, чьи права были нарушены, а не «пятисотым» (дезертирам и отказникам — прим. ред). Мобилизация, как и выполнение воинских приказов, в случае действующего контракта, являются обязанностью гражданина.
Но Zlawyers неоднократно консультировали лиц, чьи права были нарушены в ходе мобилизации. Например, при наличии четырех несовершеннолетних детей, брони на работе, реальных проблем со здоровьем, при которых человек не может служить в армии.
Это не мешало нам отказывать в бесплатной правовой помощи лицам, которые явно стремились не выполнять возложенные законом обязанности, хотя такие хитрецы часто предлагали существенные для нашего проекта деньги.
— Как быть с людьми, которые отказываются воевать по морально-этическим соображениям?
Верховный суд признал право на альтернативную гражданскую службу (АГС) за гражданами, в том числе при мобилизации. Был резонансный случай Павла Мушуманского, евангельского христианина из Гатчины — именно его дело стало прецедентом.Мы разделяем позицию ВС по таким гражданам и считаем правильным добиваться АГС при соответствующих убеждениях. Впрочем, у нас таких обращений не было.
— Как вы относитесь к правозащитным группам, выступающим против войны в Украине и критикующим власти за нарушение прав человека? К примеру, «Мемориал» или ОВД-инфо.
Крайне плохо. Мы не считаем эти организации антивоенными. Они действуют против интересов России, регулярно призывая к прямой поддержке Украины. Они занимаются украинской пропагандой и содействуют врагу на нашей территории, называя свою деятельность «правозащитной» и, тем самым, препятствуя работе настоящих правозащитников.
Эти организации часто называют откровенных диверсантов «политзаключенными». Это создаёт у легко внушаемых людей иллюзию правильности совершаемых ими преступлений. Наслушавшись таких «правозащитников», они начинают верить, что скоро наступит некая «Прекрасная Россия будущего» и они выйдут из тюрьмы на свободу героями.
Сколько молодых людей сломает судьбу из-за подобной пропаганды — остаётся только гадать.
— Но один из бывших адвокатов «ОВД-инфо», Алексей Калугин, сейчас работает со Zlawyers и не скрывает этого…
Да, и «правозащитники» оттуда сейчас любят облить его грязью в своих рабочих чатах. Причем претензии предъявляются не к профессиональным качествам Алексея, а к политической позиции, к его поддержке СВО и помощи военнослужащим.
Прим. ред. Адвокат Алексей Калугин много лет сотрудничал с «ОВД-инфо» и другими известными правозащитными организациями. Он представлял интересы оппозиционеров и участников протестных митингов, в том числе, антивоенных. В сентябре 2022 Калугин заявил о своей поддержке «СВО» и отказался оказывать юридическую помощь противникам мобилизации.
Параллельно с этим у них складываются прекрасные отношения с адвокатом Дмитрием Захватовым, сбежавшим из России и открывшим в Литве фонд помощи боевикам ВСУ. Политическая ориентация этих людей ясна. У нас есть доступ к чатам некоторых подобных проектов. Мы даже ведем отдельную рубрику «из чата крыс», где выкладываем скриншоты внутренней переписки юристов «ОВД-Инфо».
— Откуда у вас доступ к их рабочим чатам?
Среди юристов, сотрудничающих с «ОВД-Инфо», много тех, кто искренне желал защищать права граждан России, но в итоге оказался в натуральном гадюшнике. Поэтому многие разделяют нашу точку зрения и с удовольствием делятся информацией и скриншотами.
В нашей рубрике со скриншотами из чатов уже было много «прекрасного». Например, такой кейс: какой-то парень использовал нацистское приветствие на параде 9 мая. В чате «ОВД-Инфо» этот кейс назвали очень подходящим для них. Ещё они обсуждали вопросы правовой помощи родителям россиянина, погибшего «как герой Украины».
— Вы сказали, что «Мемориал» признаёт политзаключенными «откровенных диверсантов». А на ваш взгляд, есть ли в России в принципе политзаключенные?
В России есть проблемы с излишне жесткими преследованиями по политическим мотивам, но это не имеет массового характера. Например, регулярно имеют проблемы с законом участники СВО из незарегистрированной партии «Другая Россия».
Прим. ред. партия «Другая Россия» создана в 2010 году бывшими членами Национал-большевистской партии писателя и политика Эдуарда Лимонова. «Другая Россия» придерживается крайне националистических позиций и поддерживает левый уклон в экономике. В 2011 году Минюст отказал партии в официальной регистрации.
В большинстве случаев, когда начинаешь изучать кейсы этих людей, сталкиваешься с фактами реального нарушения закона, о которых оппозиционные СМИ забыли написать. Хорошо об этом сказал Артемий Лебедев: «Всегда окажется, что <…> блогер нарушил правила домашнего ареста после группового изнасилования, правозащитник злостный неплательщик алиментов, поэтому до уплаты долгов невыездной, а режиссеру дали денег на спектакль про зайчиков, а он решил на эти деньги за**ячить отсебятину»
— Считаете ли вы политзаключенными людей, которые сидят в тюрьмах за слова о российской армии и войне в Украине?
Не считаем. Конечно, не исключено, что кто-то оказался за решеткой из-за перегибов правоохранителей. Но нам о таких случаях неизвестно.
— Дело Игоря Стрелкова вы не относите к таким случаям?
Мы не видели документов, содержащихся в деле Игоря Стрелкова. Мы не изучали под микроскопом все трансляции Стрелкова и каждый пост в его телеграм-канале. По имеющейся в открытом доступе информации, мы считаем уголовное преследование мягко говоря натянутым, а отказы отправить Стрелкова в зону СВО странными.
— Как вы воспринимаете, что «Мемориал» отказался признавать его политзаключенным?
«Мемориал» — прямой актор вражеской пропаганды. Всерьёз оценивать их мнение по поводу участника боевых действий на Украине со стороны России как-то даже не хочется. Они призывают к поддержке пленных из «Азова» и признают политзаключенными тех [россиян], кто пытался вступить в украинские вооруженные формирования.
— Вы сказали, что не считаете людей, сидящих в тюрьме за «фейки об армии» политзаключенными. На ваш взгляд, современное репрессивное и цензурное законодательство оправдано ситуацией?
Это законодательство необходимо суверенному государству. Закон «об иноагентах», например, во многом списан с аналогичного закона в США. А наказание за распространение ложных сведений об армии предельно логично в военное время. Нормы, касающиеся дискредитации армии, — это необходимая мера, призванная защищать русских воинов от лживых наветов.
Проблема «репрессивного» законодательства в России заключается в отсутствии единства правоприменения. Бывает, что сотрудники правоохранительных органов ведут себя как настоящие церберы, готовые привлекать к административной ответственности за неправильный цвет кроссовок. А порой наоборот: откровенные «заукраинцы» избегают кары. Например, остаётся незамеченной деятельность «Мемориалов» и «ОВД-Инфо», которые поддерживают врагов России.
Прим. ред. В 2021 году Общество «Мемориал» было ликвидировано по решению Верховного суда после ходатайства прокуратуры. Согласно постановлению суда, организация нарушала закон об «иностранных агентах» и «посягала на основы конституционного правопорядка». В 2022 году правозащитники возродили «Мемориал» без государственной регистрации и юридического лица.
Из-за отсутствия единообразного подхода, к сожалению, мы становимся свидетелями того, как иногда сами бойцы или те, кто им помогает, привлекаются к ответственности за адекватную критику.
А большая часть так называемых «иноагентов» попала в соответствующий список абсолютно заслуженно. На наш взгляд, к особенно агрессивной части этого списка государство принимает недостаточные меры.
Можно вспомнить, сколько времени понадобилось на добавление блогера Александра Штефанова в реестр иноагентов, хотя только обложки фильма о Мариуполе достаточно для попадания за решетку.
А экстремисты из «Мемориала», «Первого отдела» и других подобных организаций не сильно комплексуют из-за «иноагентского статуса».
— Какой вы видите правовую ситуацию в стране в ближайшие годы?
Сегодня есть отдельные позитивные изменения. К примеру, в последние годы стало значительно проще критически высказываться о миграционной политике государства. Это было трудно себе представить еще несколько лет назад.
Но, разумеется, до окончания СВО либерализации законодательства ждать не стоит. Очевидно, что внешнее противостояние не позволяет прогнозировать какого-либо существенного расширения гражданских свобод. На общей правовой ситуации это отражается, скорее, негативно.
