Накануне Михаил Беньяш обратил внимание на интересную историю, описанную в книге известного российского адвоката Марка Иосифовича Когана «Исповедь строптивого адвоката».
Книга была издана в 2002 году. В ней Коган рассказывает о своей профессиональной деятельности. На 216-й странице он пишет о молодом адвокате (сначала не называя его имени), который в компании коллег поведал, как в бытность свою следователем наливал коньяк директору мясокомбината, обвиняемому в крупном хищении, и добился от него полного признания. Впоследствии этого человека приговорили к расстрелу.
Как пишет Коган, это произошло в Алма-Ате. Директор мясокомбината был его другом. По делу ему был назначен один из лучших адвокатов того времени — Семён Гинзбург. Но сделать уже ничего было нельзя: обвиняемый полностью признал вину. Более того, он написал «научный труд» о хищениях в мясной промышленности. Хуже всего было то, что в этом труде он указал имена и фамилии высокопоставленных лиц, включая секретаря ЦК, которым был вынужден ежемесячно платить «дань».
После того как Георгий Матвеевич (так называет его автор) был приговорен к расстрелу, его главный технолог — без которого, по мнению автора, воровство было бы невозможно — был переведён в Москву и назначен замминистра.
Далее Коган рассказывает, как он однажды сидел в кругу известных коллег после пленума адвокатов СССР, посвященного 125-летию российской адвокатуры. В ожидании поезда «Красная стрела» участники ужина делились историями из практики. Тогда один молодой адвокат, извинившись за отсутствие большого опыта в адвокатуре, поведал, как, будучи следователем, раскрыл крупное дело о хищениях на мясокомбинате. Он добился, чтобы обвиняемый признал вину и назвал всех, кому платил взятки. Потом молодой человек даже написал методичку о способах раскрытия таких преступлений.
Коган сразу понял, что речь идет о его друге Жоре — которого он считал хорошим человеком. Он спросил у этого адвоката, зачем тот наливал водку перед каждым допросом. Тот ответил: «Ну, позвольте… зачем же водку? Коньяк с закуской. И не до, а после!»
Коган задал ему следующий вопрос: «То есть вы считаете такую методику нравственной? А если он за стакан коньяка оговорил себя и других?» Молодой адвокат ответил, что доказательства были проверены и подтверждены другими данными.
Коган продолжил: «Неужели вы не понимаете, что хищения не прекратятся? Дело ведь не в отдельных людях, а в системе». Он поднял рюмку и сказал: «За моего друга. Хороший был человек. Пусть земля ему будет пухом». Молодой собеседник согласился и добавил, что даже писал представление о его помиловании. Тогда Коган спросил: «А почему вы не написали представление о необходимости привлечь к уголовной ответственности тех, кто создал систему, которая толкнула его на преступление?» Ответ был коротким: «Вы слишком многого от меня хотите. Тогда бы я сейчас не сидел с вами здесь!»
Беньяш пишет, что так совпало, что рукопись ушла в редакцию примерно в то же время, когда проходил съезд адвокатов, на котором обсуждался «келейно разработанный, антиадвокатский законопроект» — то есть нынешний закон об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Из всех известных адвокатов этот текст поддержал лишь тот самый «молодой адвокат».
«Как рассказывают очевидцы, воспользовавшись возросшим влиянием, авторитетом и харизмой, он фактически навязал адвокатам «уебанский закон», который за 23 года своего существования превратил адвокатское сообщество в нелепый придаток Минюста — с той же коррупцией, кумовством и холуйством, как в какой-нибудь “Единой России”», — пишет Беньяш.
Коган также был противником этого закона и в итоге решил всё же упомянуть имя: этот тогда молодой адвокат, а ныне один из самых известных адвокатов России — Генри Маркович Резник, который на XII Всероссийском съезде адвокатов, заявил: «СВО — пожалуй, не лучшее время для соблюдения прав человека».
По мнению Михаила Беньяша, закон 2002 года, реформировавший адвокатуру, не создал условий для формирования независимой и профессиональной корпорации, а просто «поделил Россию на вотчины адвокатских кланов».
Он приводит примеры:
- Краснодар — Чеховы (поочерёдные президенты: отец, сын и дочь)
- Санкт-Петербург — Семеняка (чудом убрали, но сын до сих пор вице-президент)
- Башкортостан — Юмадилов и его сын
- Калининград — Галактионов и сын
- Москва — «бессменно серокардиналят Резник с Клювгантом»
«А что творится в северокавказских палатах… о, это не передать словами», — пишет он.
Вместо профессионализма и открытой конкуренции, по его мнению, в адвокатуре воцарился «наивно непосредственный непотизм чеченского образца».
Беньяш иронизирует: у Юмадиловых столько наград, что «такому количеству побрякушек сам Адам Кадыров позавидует». При этом подзащитных — ни одного, а вот репрессированных адвокатов — масса.
По словам юриста, сегодня адвокатура больше не служит реализации конституционных гарантий, а лишь имитирует их, чтобы обеспечивать «непрерывное и максимально длительное обогащение вышеупомянутых кланов». По его мнению, такая ситуация ведет к тотальной коррупции, торговле статусами, глупому расхищению бюджетов, холуйству, кумовству и цензуре.
А в условиях авторитарного режима такие кланы могут выжить только если будут преданы власти и выполнять её задачи. Одна из них — борьба с инакомыслием. Следовательно, адвокатские палаты участвуют и в этой борьбе.
Результат: «в адвокатуре царит цензура», адвокаты запуганы репрессиями и «осознание того, что никто не поможет, несет, мягко говоря, охлаждающий эффект».
При этом страдают обычные граждане, которые лишаются защитников не за плохую работу, а потому что адвокат — «нерукопожатный». Палаты, по его словам, «превратились в филиалы "Единой России"».
Беньяш утверждает: сопротивление было возможно, но главы палат «восторженно принимали все последующие репрессивные нормы в профильном законе», так как они упрощали управление адвокатами — как для власти, так и для самих палат.
В 2016 году в журнале «Российский адвокат» критиковались поправки к этому закону, которые всё сильнее ограничивали права адвокатов. Доктор юридических наук Андрей Рагулин предостерегал:
«Если ФПА РФ получит право прямого контроля за всеми решениями и действиями региональных палат, это приведёт к выстраиванию в адвокатуре жесткой властной вертикали».
«Если вашего близкого вдруг немножко посадят в тюрьму, не удивляйтесь тому, что его защитник не захочет с вами разговаривать, показывать документы и хоть сколько-либо вовлечено работать. Ему тоже страшно, у него тоже есть семья и ипотека… Вся юридическая защита, на которую вы можете рассчитывать, вполне доходчиво описана Войновичем…Кроме проклятий и пожеланий казней египетских адвокатским старцам, доведшим корпорацию до такого позора, мне добавить нечего», ― подчеркивает Беньяш.
