Обвиненной в «сотрудничестве на конфиденциальной основе с иностранным государством» известной калининградской правозащитнице и адвокату 65-летней Марии Бонцлер на этой неделе удалось выйти на связь со своим старшим сыном Вячеславом Медковым – впервые после двухнедельного пребывания в больнице и возвращения в СИЗО. Подробностями ее рассказа он поделился со «Словом защите».
Напомним, 23 июля в Ленинградском районном суде Калининграда во время продления меры пресечения Бонцлер стало плохо. На вызванной сыном скорой ее госпитализировали в гражданскую больницу. 4 августа, накануне заседания по ее жалобе, арестованную вернули в СИЗО-1 Калининграда. Сделано это было, несмотря на плохие результаты основных анализов. С тех пор назначенный ей курс лечения прерван, женщине не дают даже прописанные антибиотики. Также у Бонцлер обнаружили новые заболевания, среди которых две язвы.
На протяжении всего двухнедельного лечения заключенная из-за условий содержания ее под стражей была лишена сна и голодала. Все это время ей не выдавали зубную щетку, расческу, другие базовые средства личной гигиены, а также сменные одежду и обувь.
«Извини, сынок, что исчезла на две недели, но иначе было нельзя»
– Вячеслав, как мама?
– Первое, что она мне высказала, выйдя на связь, было: «Извини, сынок, что исчезла на две недели, но иначе было нельзя. По-другому меня не стали бы обследовать, пришлось перенести море мучений». Она отметила, что за время нахождения на лечении, у нее произошла перезагрузка, что теперь «все будет заново». И не только в духовном плане, но и в бытовом: пока маму лечили в гражданских больницах, из ее камеры забрали все ее вещи и отправили их на склад. И все продукты, кроме соевого мяса, пропали.
– Вы сказали, что маму лечили в гражданских больницах, но до сих пор было известно только об одной госпитализации.
– Сначала ее увезли и положили в многопрофильную больницу на улице Портовой. Там она провела семь суток. После обследования ее перевели в другую, на улице Чапаева – профильную по ЖКТ, поскольку у мамы нашли множественные заболевания желудочно-кишечного тракта. И среди них – две новые язвы двенадцатиперстной кишки. В первой больнице состоялся долгожданный прием у кардиолога. Она, помимо прочего, установила, что у мамы – мерцательная аритмия. Врач предписала разжижающие кровь препараты во избежание инсульта. В последней больнице основным лечением стал курс амоксициллина. Но и он прервался 4 августа – на следующий день после ее выписки, несмотря на плохие анализы. И в тот же день ее возвратили в СИЗО-1 Калининграда, фактически не вылечив. И там, как мы с защитником смогли узнать от нее, ей по-прежнему не оказывают никакого лечения, и эти антибиотики ей там не выдают в том числе.
«В лучших каторжных традициях»
– Ей удалось в больнице отдохнуть?
– Маму в обеих больницах круглосуточно держали в наручниках, пристегивали к койке. Также с ней постоянно находились двое вооруженных конвоиров. Ради них ее из одноместной палаты вскоре перевели в двухместную – чтобы конвою было удобно отдыхать. При поступлении в больницу ей заявили, что никаких передач – продуктов и вещей – сделать нельзя. А у нее на заседании, с которого ее экстренно увезли, совсем ничего с собой не было – ни расчески, ни даже зубной щетки! Ничего из этого, как и другие базовые средства личной гигиены ей в больницах не выдавали. В душ – не водили. И она все это время там провела в одежде, в которой и поступила. Она так в уличной обуви с бахилами и ходила там везде.
– И в них же ее водили посреди не лишенных свободы больных.
– Впереди всегда шел вооруженный охранник, за ним она – на ней наручник один на руке, второй на руке охранницы, тоже вооруженной. Ее в этом «поезде», как она это называет, видели десятки обычных пациентов. По возвращению в палату ее незамедлительно пристегивали к койке. А к окнам ей и вовсе запретили приближаться. Свободной мама была только в кабинке туалета. В результате такого бесчеловечного обращения за те две недели она не спала ни одной ночи. Вырубалась лишь изредка на полтора – два часа, когда теряла сознание от усталости. Однажды ночью, вспоминала мама, когда конвоирша слишком сильно затянула наручник, у нее затекла и стала всерьез отниматься правая рука – она была уже вся в синяках. Маме пришлось сползти на пол – и одной рукой держать наручник, а другую руку – на весу, чтобы она по возможности не касалась наручника. Так и досидела до самого утра.
– А что показали итоговые результаты анализы?
– Диабет не подтвердился, но в связи с этим подозрением ей был назначен стол № 9, он полностью исключает сахар. Мама, напомню, вегетарианка по религиозным убеждениям, она из-за назначенной диеты в основном голодала. Ведь основным блюдом там готовили все то, что она не ест: рыбу, говядину, курицу, яйца. И гарнир часто подавали, уже перемешанным с мясом, так что на обед ей оставались лишь кусок черного хлеба и стакан холодной воды – да, чай она тоже не пьет. За полмесяца она очень сильно похудела. В итоге ее сахар резко упал, из-за чего она чудом не поймала гипогликемическую кому. После этого ей стали немного давать сладкое – определили, что диабета у нее все-таки нет, но есть предрасположенность.
«Я самая свободная и счастливая женщина в наручниках на свете…»
– Ее адвокат Илья Сидоров сразу после госпитализации Марии Бонцлер сообщил «Слову защите», что госпитализамцию вызвали в том числе условия в СИЗО-1 Калининграда. Так, накануне того слушания ее снова держали на часовой прогулке под дождем. А что об этом рассказала сама мама?
– 22 июля, когда в городе была гроза, ее вывели на эту часовую прогулку. Пошел ливень, мама спряталась под навес, но вода все прибывала. Минут через десять она стояла в ней по щиколотку. На ее крики отреагировали только спустя 20 минут. А всего мама провела под дождем 40 минут. Ночью у нее поднялась температура, начался сильный кашель, заболели почки. Утром перед доставкой в суд она, померив давление (195/119) тонометром, который мне с боем, но все же удалось ей передать, попросилась в медпункт. Ее туда отвели, видя, что ей действительно плохо, но там никого не оказалось. И повезли на заседание безо всякого обследования. В здании Ленинградского районного суда Калининграда она просидела четыре часа в накопителе – комнате 2 на 4 метра с железными стулом и столиком. Ей там было очень плохо, все время, как выразилась мама, ускользало сознание, из-за чего, чтобы совсем не отключиться, ей пришлось шататься по камере, в которой она была совершенно одна. И позвать на помощь, если что, некого. К заседанию она была уже никакая. Прибывшая на мой вызов скорая зафиксировала давление 220 на 130. Однако, как заметила мама, в больнице еще долго решали, госпитализировать ли ее с двумя фсиновцами с оружием в придачу.
– В больнице же она, пристегнутая наручниками к койке, 26 июля встретила свое 65-летие.
– Мама заверила, что ощутила: у нее сегодня – юбилей. Большим праздником, как она выразилась, явилось для нее то, что бабушка-разносчица принесла ей вторую порцию гречки с овощной подливой. Это был единственный день, когда она наелась. Она произнесла странную фразу: «Я самая свободная и счастливая женщина в наручниках на свете…» Услышав ее рассказ об этом дне рождения, я пожалел, что не сказал, в какой больнице она лежит, ее товарищам-кришнаитам. Те обзвонились мне за эти недели, пытаясь узнать номер ее палаты, чтобы с утра 26 июля собраться и встать прямо под ее больничными окнами – и петь для нее песни, кричать что есть силы поздравления. Я же опасался, что такое в нашем суровом Калининграде вполне могут расценить как несанкционированную акцию – у ребят из ее кришнаитской общины могут возникнуть проблемы.
Преследование Марии Бонцлер началось 28 мая, с задержания и обыска в ее адвокатском кабинете. 29 мая ее арестовали, срок заключения под стражу продлен до 26 сентября. 5 августа впервые стало известно, что Бонцлер вменяется общение в телеграме с неким сотрудником СБУ Дьячуком.
О биографии адвоката и правозащитницы Марии Бонцлер читайте в другом нашем интервью с ее сыном, а о том, какие издевательства и пытки она переносит в СИЗО-1 Калининграда – в интервью «Слова защите» с ее защитником.
