Две черты самым ярким образом характеризуют российскую тюремную систему: жестокость и мелочная мстительность. О жестокости в российских тюрьмах и лагерях написано много – от Солженицына и Шаламова до последних публикаций о пытках российских заключенных и украинских военнопленных. О мелочной мстительности пишут обычно меньше, хотя она деморализует зэков иной раз не меньше, чем грубая физическая сила.
Достаточно вспомнить издевательства над Алексеем Навальным, когда ему в камеру систематически подселяли вонючего, никогда не моющегося сокамерника. С единственной целью – доставить неудобства, вывести из себя, спровоцировать драку.
Издевательская мелочность и мстительность – это не только персональные свойства контроллеров, офицеров и всего тюремно-лагерного персонала. Это закреплено в законах и подзаконных актах, этим пронизано все российское законодательство.
Из Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений. «По команде "Подъем" осужденные к лишению свободы должны встать и одеться… По команде "Отбой" осужденные к лишению свободы должны раздеться и лечь на спальное место». Все жестко регламентировано. Днем нельзя прилечь, ночью нельзя вставать. Разве что в туалет, да и то рискованно. Политзаключенная Валерия Зотова встала за 10 минут до подъема и пошла почистить зубы, за что получила штрафной изолятор.
«Осужденные к лишению свободы обязаны вставать и здороваться при встрече с работниками ИУ (исправительного учреждения – А.П.), другими лицами, посещающими ИУ, вставать при встрече, обращаться к ним по имени и отчеству…» Хорошо еще, что не требуют кланяться в пояс и целовать сапоги начальства. Владимир Кара-Мурза, находясь в ШИЗО, не поздоровался с каким-то майором и получил за это вдобавок еще 14 суток ШИЗО.
По поводу приветствий вспоминаю такой случай. В 70-х годах, находясь в ожидании суда в московском следственном изоляторе, я услышал восхитительную историю. Некоторые эпизоды сериала «17 мгновений весны» снимались в Бутырской тюрьме. Случалось, что арестанты пересекались со съемочной группой.
Как-то несколько зэков вели то ли в санчасть, то ли в баню и они проходили как раз мимо съемочной площадки. Среди зэков был весельчак и балагур, который остановился около Леонида Броневого в мундире эсэсовца (он играл начальника Гестапо Генриха Мюллера) и чеканным голосом доложил ему: «Господин группенфюрер, разрешите представить вам список скрывающихся в тюрьме коммунистов». Говорят Броневой оторопел и не знал, что ответить, но конвой тут же извинился и быстренько утащил балагура на 10 суток в карцер. Это к вопросу о том, кому, как и с кем следует здороваться.
Правила устанавливают не только как здороваться, но и как ходить – когда строем, когда вольным стилем. Зэки, посаженные в ШИЗО, ПКТ (помещение камерного типа) и камеры-одиночки, за пределами своих камер обязаны держать руки за спиной. Только так и никак иначе, даже если хочется почесать макушку или поправить что-то в одежде. Политзаключенный Алексей Горинов недавно на мгновение разъединил руки и получил за это новый срок ШИЗО.
При передвижении по территории лагеря в составе группы (то есть строем), а также во время проведения массовых мероприятий без разрешения администрации нельзя разговаривать, «нарушать дисциплину строя», расстегивать одежду, снимать головной убор, держать руки в карманах. Ну, вот что случится ужасного, если зэк снимет шапку или засунет руки в карманы? Ничего. Так для чего это надо? А чтоб были послушны всякой начальственной глупости.
Осужденным к лишению свободы разрешается иметь при себе, получать в посылках и передачах либо приобретать спортивный костюм и спортивную обувь, но только один комплект и обязательно темных расцветок. Одна политзаключенная попросила прислать ей цветные бюстгальтеры, но лагерное начальство запретило – только черно-белые. Почему? А потому, что в тюрьме все должно быть серым, невзрачным и тусклым. Ничто не должно радовать глаз.
И настроение у зэка должно быть такое же. Заключенным разрешается вступать в брак с вольняшками, тут тюремным властям закон обойти трудно. Но чтобы не было праздника, на церемонии бракосочетания в штабе колонии разрешается присутствовать гостям из числа близких родственников в количестве не более двух человек. Два гостя на свадьбе!
Таких людоедских норм в лагерной жизни множество. Один зэк не может отдать другому одежду или продукты – запрещено. Не может повесить около своей кровати фотографию или репродукцию – запрещено. Должен ежедневно делать со всеми физическую зарядку, и не важно сколько тебе лет и нужно ли тебе это. Может получить в передаче полотенце, но ни в коем случае не махровое, только вафельное. Обязан заправлять постель по образцу, утверждаемому для всех исправительных учреждений начальником территориального органа ФСИН России.
Сидит в губернском городе какой-нибудь гулаговский генерал Пупкин и рисует, как должна выглядеть заправленная постель зэка. А есть еще и всероссийские нормы для заключенных. Длина волос на голове мужчин – до 2 см. Длина бороды или усов – до 0,9 см. «Если длина волос на голове у женщин составляет более 20 см, то они собираются в косу или пучок». Все просчитано и записано!
Нагрудный знак, попросту бирка, цитирую: «Пришивается осужденным к лишению свободы к одежде на правой стороне груди (горизонтально по центру груди на уровне второй пуговицы)». Так все-таки на правой стороне груди или по центру? Или по центру правой груди? Непонятно, недоработка у товарищей.
Смысл у всей этой мелочной регламентации один: заключенный должен чувствовать свою полную зависимость от тюремно-лагерной системы. Он должен быть подавлен ее величием и неотвратимостью. Поэтому всякая фронда встречается начальством в штыки, а послушание и сотрудничество всячески приветствуются.
Уже упомянутая мной политзаключенная Валерия Зотова – девушка непокорная и дерзкая. В первых числах сентября к ней в колонию ИК-3, что в поселке Прибрежный Костромской области, приехали офицеры областного управления ФСИН. Вероятно, для очередной профилактической беседы. Были они в своих форменных мундирах, очень важные и со вкусом демонстрировали свою высокую значимость.
Но Лере это было все-равно, её не смутят ни большие звезды на погонах, ни генеральские лампасы, ни суровые начальственные лица. Она им не грубила и не ругалась, но не была подавлена их величием и не тушевалась. Отвечала весело и свободно. А что может быть обиднее для тупого и самодовольного начальства, чем сознание того, что им не удалось запугать 22-летнюю заключенную? Просто удар по офицерскому самолюбию!
Они ей мелко отомстили. Подыскали повод и отправили в ШИЗО. 4 сентября, свой 22-й день рождения Валерия Зотова встретила в камере штрафного изолятора. Но даже здесь они просчитались: Валерия не пала духом, она по-прежнему жизнерадостна и не намерена сдаваться.
Надо, однако, признать, что все люди разные и по-разному переносят тяготы лагерной жизни. В женской колонии ИК-3 сейчас семь политзаключенных: Валерия Зотова из Ярославля, Евгения Беркович из Петербурга, Надежда Буянова и Ольга Меньших из Москвы, Улькяр Гашимова из Дагестана, Наталья Шульга из Украины и Стефания Нийович из Сербии. У каждой из них своя история и каждая нуждается в поддержке и помощи.
Между тем на Западе есть множество правозащитных и феминистских организаций, которые защищают права женщин. Не захочет ли какая-нибудь из этих NGO взять под свою опеку политзаключенных женской колонии ИК-3 в Костромской области?
