Григорий Кунис: «Тем, кто донатил ФБК, лучше уезжать, и уезжать сразу»

В конце уходящей недели осужденный за донаты «Фонду борьбы с коррупцией» известный петербургский IT-предприниматель, один из основоположников движения «Бессмертный полк» 58-летний Григорий Кунис, объявил, что уехал из России. В интервью «Слову защите» Кунис впервые признается, что из-за своего уголовного дела он лишился не только возможности продолжать жить на свободе в родной стране, но и бизнеса.

Да, той самой iGooods – компании по доставке еды на дом, которая заработала за шесть лет до пандемии коронавируса и стала в те годы передовой. Она и прославила его как бизнесмена на всю Россию. «Как сервис доставки продуктов iGooods Григория Куниса за 6 лет совершил революцию на рынке, а в пандемию вырос вдвое», – такой заголовок давал, к примеру, журнал «Собака.ru», размещая интервью с ним в рубрике «Герои» летом 2020 года. Издание писало: «Шесть лет назад химик, психолог и медиаменеджер Григорий Кунис вместе с братом Дмитрием создал один из первых в России сервисов доставки продуктов на дом. Их iGooods серьезно повлиял на саму культуру электронной коммерции в нашей стране, которая оказалась особенно актуальной в пандемию: за два месяца карантина компания, работающая в 29 городах России, от Москвы до Ханты-Мансийска, выросла почти вдвое, обеспечив работой тысячи людей». И вот этой компании ни у Григория, ни у его брата Дмитрия больше нет. Ключевую роль в этом, как выяснило уже наше издание, сыграли пресловутые донаты ФБК.

Напомним, Григория Куниса по обвинению в «финансировании экстремизма» арестовали в июле этого года. Ему вменили семь донатов ФБК на общую сумму в 3500 рублей. Кунис полностью признал свою вину: 8 декабря, после 4,5 месяца в СИЗО ему назначали 350 тысяч штрафа, однако прокуратура подала апелляцию, требуя 6 лет лишения свободы. 18 декабря Кунис сообщил, что смог уехать в Вильнюс: «Родина отпустила меня с небольшим рюкзачком, куда поместился ноутбук, пара сменного белья, одна книга (Стейнбек) и гигиена. Я не серчаю на нее. Ведь отпустила же».

На Родине Григорий Кунис был известен не только как основатель одного из первых сервисов доставки, но и как журналист и издатель: с 2003 по 2014 год годы он был владельцем питерской газеты «Мой район» (ныне это сайт MR7.ru), в 2006-м став лауреатом конкурса «Медиаменеджер России». 

Что еще мы узнали из интервью с ним:

• Добраться до Вильнюса ему помог израильский паспорт, и столица Литвы – скорее всего, не конечная точка маршрута;
• Он читал расследование издания SOTA о донатах ФБК, вышедшее в феврале 2025 года. После его прочтения он предупредил знакомого, донатившего ФБК, что тому ни в коем случае не стоит возвращаться в Россию. Кунис и сам уехал бы из России прямо тогда же, если бы не забыл, что сам донатил ФБК в «экстремистский период»;
• Теперь он считает своим долгом публично предупреждать других бывших доноров ФБК о грозящей сегодня каждому из них опасности;
• Кунису предлагали в качестве смягчающих обстоятельств задонатить на «нужды СВО».

– Григорий, прежде всего: рады за вас, что вы на свободе и в безопасности.

– Спасибо! Вам и всем тем людям, кто за меня переживал все это время.

– Поскольку суд назначил вам штраф, уехать из России было, не так сложно?

– Да, конечно. Дело в том, что подписки о невыезде нет в базах Погранслужбы. (От редакции «Слова защите»: это действительно так. Также ее нет в базах ГИБДД, других подразделений полиции и иных спецслужб.) Это связано в том числе и с тем, что фигуранту уголовного дела может потребоваться срочно выехать в другую страну – например, на экстренное лечение, которое невозможно провести дома, или на похороны близкого родственника. Судья может разрешить это быстро, а вот из баз подписку так сразу не уберешь, поэтому их туда и не вносят. 

– Но определенный риск при вашем отъезде все же присутствовал. 

– Это да. Потому пришлось делать это тайно и с учетом определенного выбора стран, через которые я в итоге добрался до Литвы. Но в этом выборе мне было немного легче, чем другим, потому что у меня есть израильский паспорт.

– Вильнюс – это конечная точка вашей вынужденной эмиграции?

– Именно что вынужденной. Не будь этой апелляции и обойдись все штрафом, я бы не уехал. А Вильнюс – скорее всего, нет, не конечная. Я уехал из России с очень небольшим денежным запасом, и мне нужно найти источник существования, чтобы семью прокормить в конечном итоге.

– А в Литве не получится это сделать?

– Если и у меня получится в Литве, то да, могу остаться. Но Литва – маленький рынок, так что далеко не факт, что я смогу тут что-то найти для себя. Какую-то работу, конечно, найти можно, но я все-таки человек с приличным опытом, в том числе управления большими проектами, поэтому я не пойду работать таксистом, хотя ничего не имею против этой и других профессий. Но это все-таки не по специальности. И у меня, повторюсь, есть ответственность перед семьей. И я знаю, что я могу многое: пусть мне уже стукнуло 58 лет, но энергии полно. И мне хочется делиться ею с другими.

– Чем бы вы хотели заниматься за границей?

– Идеально для меня быть руководителем какого-то проекта или бизнеса в качестве, допустим, младшего партнера на опционе. Прежде всего, я предприниматель и умею хорошо воплощать идеи в жизнь. Поэтому если смогу найти кого-то, кто как раз ищет толкового, самостоятельного партнера-руководителя бизнеса, для меня это будет наиболее желанным развитием ситуации.

Сейчас почти все бизнесы в той или иной степени завязаны на IT, то есть в тренде такой микс оффлайн- и онлайн-продукта. А у меня есть 11-летний опыт этой интеграции (речь про iGooods – ред.), то есть создания сложного IT-продукта в сочетании со сложным оффлайн-бизнесом.

– Сейчас, оказавшись в этих условиях, что бы могли воплотить в жизнь в этом плане?

– В первую очередь, проект, над которым я начал работать еще до ареста и который я озвучил в своем последнем слове. Это передача данных с домовых абонентских счетчиков электроэнергии в абонентские организации без установки дорогостоящих цифровых приборов. Система передачи показаний приборов учета в России в настоящее время устроена таким образом, что сбытовые компании теряют в этом процессе 30-40% из-за ошибок в передаваемых показаниях, мошенничества и банального отсутствия данных, а потребители переплачивают по счетам, покрывая эти потери. Очень жаль, что теперь я не смогу реализовать это на родине. Но эта проблема и примерно такого же масштаба существует не только в России, но и в Пакистане, Индии, Бразилии… К ней на этом огромнейшем рынке добавляются и проблемы воровства, мошенничества – начиная с того, что эти переданные данные зачастую крайне трудно верифицировать. Так что этот проект имеет место быть, но туда нужно инвестировать деньги, покрыв расходы длительного периода переговоров. У меня такой возможности сейчас нет. Могу пока лишь вложить в него свои знания, умения, организаторские способности и, конечно же, время. Я готов все это воплощать в реальность, но кто-то должен это оплачивать. Поэтому мне нужно этим заниматься с партнерами – найти инвестиции, без них никак. А своих денег, подчеркну, у меня сейчас и на жизнь осталось только на несколько месяцев.

«Пока я находился в СИЗО, у меня украли бизнес»

– При этом во время судебного процесса вы говорили о том, что считали донаты ФБК в 500 рублей ежемесячно незначительной для себя суммой. Правильно ли я понимаю из нашего разговора, что из-за уголовного дела и ареста вы лишились этого дохода? 

– Все верно. Вплоть до ареста я зарабатывал 5 миллионов рублей в год – в течение последних 6 лет. Это было мое вознаграждение в iGooods как управляющего. Но больше его нет. И да, я потерял его из-за уголовного дела.

– Как именно это произошло, с учетом того, что вы основатель этой компании?

– Я основатель, но у меня был опцион (договор, по которому его держатель получает право приобрести долю в уставном капитале у другой стороны при наступлении определенных условий – ред.) Для того, чтобы я что-то получил с iGooods значимое, мы должны были продать компанию. Но пока я находился в СИЗО, человек, который взял управление вместо меня, увел бизнес.

– В смысле – украл?!

– Да, у меня и партнеров украли бизнес.

– Вот это поворот. И вы про это еще никому не рассказывали?

– Публично – нет, об этом еще никто не знает. Вы в «Слове защите» – первые, кому я об этом рассказываю, да мне до вас вопроса об этом и не задавали. То есть этот человек перевел весь бизнес на свои компании под предлогом, что сейчас все наши счета арестуют (это автоматически произошло бы в случае, если бы Куниса внесли в перечень экстремистов и террористов Росфинмониторинга, в который включают обвиняемых в донатах ФБК – ред.), что вот-вот мы просто потеряем наш бизнес, что мы больше не сможем вести никакую деятельность. И вот он перевел всю деятельность на другие компании, неподконтрольные мне и другим миноритарным акционерам iGooods, и, соответственно, у нас нет никакого права и влияния на финансовые потоки бизнеса.

– На какую долю вы могли рассчитывать в случае продажи компании?

– 10%.

– А сейчас iGooods продан или нет?

– Нет, не продан. Значит никакой доли я не получил и не получу. То есть, объясню еще раз, что технически произошло: он просто перевел все наши контракты, IT-систему на другую компанию. Вместо «Айгудс системс», который реально владеет торговой маркой, софтом, технологиями и всем прочим, возник какой-то «Глобал айгудс», с которым мы – я и мой брат Дмитрий, как основатели, и миноритарные акционеры, которые финансово в него вкладывали – связи уже не имеем. Мы формально более не имеем к реальному бизнесу и его финансовым потокам никакого отношения. И мы с братом не одни такие. Мы еще опционы дали своим сотрудникам ключевым. У них доли были совсем небольшие, но их всех тоже кинули, как и нас.

– А кинул-то кто? Один из ваших партнеров, которому вы доверяли?

– Да. Партнер, которого мы привлекли совсем незадолго до моего ареста. Он взял обязательность финансировать деятельность дальше и воспользовался ситуацией, решив, что ему мало той доли, о которой мы договорились, – 50%. Решил, что он хочет все 100%, и он все увел. Сам себе как бы все продал – и все. Точнее объяснить не смогу, да других деталей и не знаю, так как у меня нет никакого доступа к документам на данный момент.

– Вы будете судиться с этим человеком, пытаться вернуть компанию?

– Точно с братом будем что-то пытаться сделать. Уже собираем доказательную базу. Но механизмы возврата очень сложные, особенно в моей ситуации, в которой я оказался из-за уголовного дела.

– А поговорить с этим человеком после того, как он так с вами поступил, пробовали? 

– Брат ходил к нему на переговоры, напоминал, что тот обещал всем миноритарным акционерам какой-то план действий, что будет с бизнесом. На этой встрече брату сказали: «Бизнесу пиздец, Григорий нас обманул, в связи со своей ситуацией все подпортил, поэтому никакого плана мы предоставлять не будем – и идите лесом». Под ситуацией имелись в виду мое пребывание в СИЗО.

– Вы говорите, что арест привел к краже бизнеса. А ведь и кража бизнеса могла привести к аресту.

– А кто его знает. Тоже об этом сейчас задумался. 

 «Если бы я тогда осознал, что тоже подпадаю под все это, скорее всего, уехал бы уже в феврале этого года»

– Когда вы донатили ФБК, вы уже (ну, или еще) были успешным предпринимателем, то есть человеком, который должен разбираться в устройстве финансовой, банковской системы. Вы правда полагали, что донаты, отправленные фонду после признания того экстремистским, не оставят цифрового следа?

– Нет, нет, нет, я не настолько наивный, чтобы думать, что цифровой след не останется. Но я считал, что отправляю деньги в другую, иностранную организацию, не имеющую формального отношения в ликвидированному по решению суда российскому ФБК. Но правоохранительные органы посчитали иначе. И в этом я признал на суде свою вину – тут я ошибся.

– В феврале 2025 года в SOTA вышло журналистское расследование, в котором подробно описывался механизм, как именно силовики вычисляют донативших «Фонду борьбы с коррупцией» и как в судах доказывается это. Издание и тогда, и в течение всего этого года предупреждало: единственный способ жертвователям не стать жертвами донатов ФБК, это уехать из России. Вы читали этот текст? Он был опубликован за два месяца до заведения на вас уголовного дела и за полгода до вашего ареста.

– Читал. А еще знал, что по всей стране массово идут уголовные дела за донаты ФБК. Но я совершенно забыл, что сам делал эти платежи в период, когда фонд был признан экстремистским. Дело в том, что я донатил фонду, начиная с 2015 года. И не придал такого большого значения переводам на ФБК, на которые я оформил подписку с августа 2021-го. И когда я читал это расследование, то про себя был уверен, что прекратил донатить им до этого периода. Почему я так думал, фиг его знает. Возможно, потому, что к тому времени почти четыре года прошло. Если бы я тогда осознал, что тоже подпадаю подо все это, то предпринял бы все меры защиты. Опять же – какие еще они тут могут быть? Скорее всего, уехал бы уже в феврале этого года.

– Как сообщалось, ФБК в тот период донатили несколько тысяч россиян. Как вы считаете, каждого из них может коснуться уголовное дело?

– Каждого. Конечно, каждого. И когда меня уже арестовали, я неоднократно передавал – скажите всем обязательно, что, если они делали переводы в ФБК, то им нужно обезопаситься. Ну, фактически, уезжать. Не знаю, как еще защититься. И, разумеется, не приезжать в Россию тем, кто донатил ФБК. Интересно, что после выхода этого текста я сам предупредил одного своего знакомого, который находится за границей и про которого я почему-то помнил, что он переводил деньги в ФБК в тот период. Так и сказал: ни в коем случае не возвращайся, потому что ты рискуешь. А про себя вообще, получается, забыл. И когда я на суде говорил, что совершил ошибку, имел в виду и то, что ошибка моя в том, что я навлек на себя все эти неприятности.

– Ровно год назад, в конце прошлого или в начале этого, в Вильнюс, что примечательно, переехал и другой донатчик ФБК – активист Константин Котов, спасшийся от грозившего ему заключения, будучи под домашним арестом (в сентябре 2025-го Котова из-за донатов ФБК заочно приговорили к 5 годам колонии строгого режима – ред.). Он много писал о своем уголовном преследовании, но, когда сам уехал, сразу же публично других донаторов ФБК не предупреждал, что им нужно немедленно уезжать из России. А вы будете делать у себя на странице в той же соцсети, где и вы объявили о своем отъезде?

– Да. В этом и главная причина, почему я сейчас даю вам интервью. И с другими буду говорить о том же: если кто-то донатил ФБК, надо, конечно же, уезжать из России, потому что есть все шансы загреметь за решетку на несколько лет. К счастью, кого-то изначально приговаривают к штрафам, но еще не факт, что это устоит в апелляции, как показало и мое дело (и дело московского мундепа Антона Гришина, которому в этом году в апелляции заменили штраф в 350 тысяч рублей на срок в 3,5 года колонии общего режима, в настоящее время он отбывает наказание в ИК-4 города Торжок Тверской области – ред.). У меня, правда, совет тут всего один, и он простой: тем, кто донатил ФБК, лучше уезжать, и лучше уезжать сразу. Чем раньше уедешь, тем безопаснее. Собрать все необходимые вещи можно и за день. Даже за два часа.

– А ведь в былые времена, в первые года «Бессмертного полка» с вами считались местные власти, поддерживали ваши инициативы как полезные для Санкт-Петербурга и всего нашего общества. Теперь вы для них все равно что «враг народа». Чисто по-человечески – не обидно?

– Полагаю, что эта власть делает все, что угодно, чтобы остаться у власти. Очевидно, что это расходится с интересами общества, но в данный момент влияния на это никакого оказать невозможно.

– Вы уезжали полностью самостоятельно или вам кто-то помогал?

– Мне помогали. А кто и как именно помогал, давайте все же опустим, чтобы в будущем не навредить другим, кому придется через все это пройти. Уверен, это еще не одного человека в России коснется.

– Ваша семья планирует после вашего отъезда воссоединиться с вами или оставаться в России? (В Санкт-Петербурге у Куниса остались жена, двое сыновей 11 и 14 лет, а также родители, обоим по 87 лет – ред.)

– Мы, конечно, хотим воссоединиться, но пока этого не произошло.

«Здорово, что люди в Вильнюсе могут защищать свои интересы, выходя на улицу»

– Как первые впечатления от Вильнюса? Вы бывали там раньше?

– Первый раз был в 1988 году. Первые впечатления от этого приезда: очень свободный город! А сейчас шел по улице и наткнулся на огромнейший по меркам Вильнюса митинг. На нем, по моей оценке, 10-15 тысяч человек собрались. Ничего из озвученного не понял, потому что по-литовски все, но мне объяснили, что это был митинг в защиту общественного телевидения, которое литовские власти хотят как-то обрезать, взять под повышенный контроль. И литовский народ возмутился: с какого перепугу вы на телевидение, которое работает на нас, хотите назначать людей, которые угодны вам? Этот митинг не первый, и на него вышло много как пожилых, так и молодых людей. Здорово, что люди в Вильнюсе могут защищать свои интересы, выходя на улицу, и активно пользуются этой возможностью.

– Объявляя в фейсбуке о том, что вы теперь там, в Вильнюсе, вы написали: «Я не стал искушать судьбу и покинул Россию. Видимо, навсегда». Вот так прям безнадежно – навсегда?

– У меня такого ощущения нет. Возможно, из-за количества прожитых лет. Я не наивно смотрю на это дело. Думаю, Путин еще очень-очень долго будет руководить Россией. И после него придет кто-то, примерно такой же, как он, человек этой системы. Он будет из той же клики, из тех же друзей Путина выбран консенсусом между кремлевскими кланами.

– А во время нахождения в «Крестах» вы не испытывали абсолютно других ощущений, не держались там той же надеждой?

– Нет, у меня не было и нет никакой надежды. На мой взгляд, минимум 10 лет все происходящее еще продержится, и, скорее всего, даже хуже станет. Осознавать это тяжело. Реально тяжело. Именно поэтому я и уехал. Нет никакой надежды. Осудили бы меня на 6 лет, я бы все эти 6 лет и провел в колонии общего режима. Ну, чуть меньше – за вычетом проведенного в СИЗО. Есть еще один момент. У нас такие авгиевы конюшни в стране, что их разгрести – это столько усилий нужно, и до таких вот маленьких человечков, как я, руки дойдут явно не в первую очередь.

– Вы еще один из более-менее известных политзаключенных. А есть тысячи, про которых мало кто что слышал.

– Именно. И нельзя вот так тюрьму взять и открыть – иди, кто хочешь. Надо разбираться в каждом деле, а пока разберутся – это сколько же времени пройдет.

– В своем последнем слове вы отметили: «У меня и руки на месте, могу починить все что угодно – электрику поправить, сантехнику привести в порядок, но в СИЗО ты ничего не можешь сделать сам. В пяти камерах, в которых я был, текут краны, не работает часть светильников, отваливаются розетки. Предлагаешь: «Давайте я сам это починю, потому что ремонтников не дождаться». – «Не положено!» Было у вас понимание, почему система даже в таких вещах никак не хочет меняться?

– У системы никакого стимула нет изменяться. Да им всем там наплевать, в каком состоянии что находится, а выдать инструменты – это нарушение правил, что вроде бы может привести к эксцессам. А им эксцессы зачем? Вот есть дурацкое правило, что в СИЗО веревки под запретом. Но они все равно есть, все изготавливают веревки. Ну хотя бы чтобы белье сушить, я же не говорю про такие вещи, как «дороги» и прочие вещи. И нет возможности избавиться от них. Но они все равно запрещены. 

– К счастью, вам, чтобы выйти из СИЗО, веревки не понадобились. Как вы сами чувствуете, почему срок заменили штрафом?

– Полное признание вины. Создание как можно больше смягчающих обстоятельств.

– Некоторые донатчики ФБК в рамках этих обстоятельств также заявляют в суде, что а вот теперь они задонатили «на нужды СВО»…

– Я этого не стал делать. Мне предлагали, но я не стал. Не стал портить себе этим карму. Как показывает практика, это может и не помочь добиться желаемого приговора, не связанного с лишением свободы, а реноме свое, как по мне, испортишь точно. Лучше в благотворительный фонд задонатить – можно в один из тех, что помогает тяжело больным детям.

– А кто вам предлагал задонатить «на нужды СВО»?

– На этот вопрос я не смогу ответить. О таком можно рассказать только адвокату.