Сегодня, 31 мая, в России отмечается День адвокатуры. Некоторые защитники встречают его за решеткой. Проект «Слово защиты» поговорил с адвокатами, которые побывали в заключении. Как «сидят» защитники, помогает ли адвокатский статус в тюрьме и что дает такой опыт, читайте в нашем материале.
«Задержали меня утром 28 июня 2022 года, когда я был на своем садовом участке. Нужно сказать, что начиная с 24 февраля я находился в состоянии перманентной депрессии и шока, а вот в то утро вдруг ощутил себя в удивительно светлом настроении. Вот и верь после этого в предчувствие», — вспоминает бывший президент адвокатской палаты Удмуртии Дмитрий Талантов. Почти два года он находится под стражей по обвинению в распространении «военных фейков» (ст. 207.3) — поводом стали посты адвоката о событиях в Ирпени и Буче.
В тот день адвокат успел написать в своих соцсетях, что его задержали и в наручниках везут в региональное управление СК. Сразу же после этого он перестал выходить на связь. «Будет время, и я опишу все это подробно, — пишет теперь Талантов журналистам из СИЗО. — Как я терял сознание, как до последнего меня отстаивал врач скорой, как в здание СК не пускали (и не пустили) моего адвоката».
Буквально через несколько часов удмуртский адвокат в наручниках уже летел в самолете компании «Ижавиа» в Москву, где ему должны были избрать меру пресечения. «Любопытно, что я в любом случае летел бы в этом самом самолете на судебный процесс по обвинению в шпионаже сотрудника Роскосмоса и журналиста “Коммерсанта” Ивана Сафронова, — вспоминает Талантов. Он вступил в дело Сафронова после того, как задержали предыдущего защитника — Ивана Павлова.
Я сидел на последнем ряду в браслетах под заботливым присмотром работников ФСБ, а где-то впереди салона оставалось незанятым купленное мной место
В итоге 29 июня глава палаты Удмуртии предстал перед Черемушкинским районным судом столицы, который должен был избрать ему меру пресечения. Защита просила не отправлять Талантова в СИЗО, но суд согласился с доводами следствия: адвокатская профессия — это отягчающее обстоятельство. «И арест, и несколько последующих продлений моего содержания под стражей судья так и мотивировал: мол, человек перед нами в профессиональном смысле высокоуспешный — теорию и практику ОРД (оперативно-розыскной деятельности — прим.ред.) знает назубок, не ровен час сбежит», — вспоминает Талантов.
«Ребята даже сказали, что у меня стокгольмский синдром»
«Обычно заседание по избранию стражи длится минуты три, и зачастую “кивалы” (адвокаты по назначению — прим. ред.) даже не успевают выписать ордер. Человека уже уводят, а назначенец только дописывает свою фамилию. В нашем случае такого не бывает — присутствие адвоката на месте обвиняемого заставляет суд “соблюдать процесс”. Поэтому эти заседания очень долгие и тяжелые», — рассказывает экс-адвокат Михаил Беньяш. Он несколько раз присутствовал на заседаниях по избранию меры пресечения защитникам, дважды суд отправлял в СИЗО его самого.
В первый раз он оказался под стражей в 2010-м году, когда его обвинили в вымогательстве. Причиной, по его словам, стала подготовка мирового соглашения по спору жительницы Сочи с застройщиком. Адвокат вел дело pro bono. После долгой тяжбы стороны решили прийти к соглашению, и Беньяш попросил включить в него выплату денег за его услуги. «Я был очень неаккуратен, вел себя дерзко, нагло, но я не вымогал деньги», — настаивает адвокат в разговоре со «Словом защиты». В итоге эти действия сочли вымогательством и отправили в СИЗО на год. Адвоката признали виновным и приговорили к трем годам условно.
Во второй раз защитник оказался за решеткой в 2018 году, его обвинили в нападении на полицейских и воспрепятствовании правосудию. Поводом стал инцидент перед митингом против пенсионной реформы — сам Беньяш участвовать в акции не собирался, но сопровождал свою доверительницу. Тем не менее адвоката задержали. Он заявил, что полицейские его избили, но в результате обвинение в применении насилия предъявили самому адвокату.
Это дело стало одним из самых громких в новейшей истории адвокатуры. В защите Беньяша принимали участие мэтры Генри Резник и Юрий Новолодский. На первое заседание должны были прийти 11 адвокатов. Однако когда задержанного Беньяша привезли в Ленинский районный суд, защитников там не оказалось. В зале сидели только судья, сотрудники суда, правоохранители и защитник по назначению.
«Я спрашиваю [судью], кто этот человек, на кивалу показывая, — вспоминает Беньяш. — Говорю, что это не мой адвокат, что я своих знаю. Тогда я получаю вопрос, почему я, мол, не уведомил их, что у меня сегодня судебное заседание. “А как вы думаете?Наверное, потому что у меня телефон [при задержании] отжали”».
В итоге адвоката отправили дожидаться прибытия защитников в конвойное помещение — там он провел несколько часов. «Когда меня уже подняли [в зал], я, конечно, охренел — коридор был забит людьми, очень много адвокатов было в процессе», — рассказывает Беньяш. При этом, несмотря на многочасовое ожидание и длинное заседание, конвой даже не разрешил коллегам передать Беньяшу нераспечатанную бутылку воды.
Ребята даже сказали, что у меня стокгольмский синдром выработался. Судья поднимает голову и спрашивает конвой: Почему вы не даете задержанному попить? Те отвечают, что не положено. Она говорит “отлично”, идет в своей кабинет. А потом возвращается и передает мне в аквариум чай и две конфетки. Вот такой жест христианской добродетели
Впрочем, это не помешало отправить Беньяша в СИЗО, где он пробудет почти месяц, пока его не выпустят под залог, собранный палатой.
«Из потолка грибы растут»
«Я в суд заехал на оглашение [приговора по моему уголовному делу]. Оно было назначено на 11 утра, а в 14 часов у меня уже были дела, мы должны были праздновать день рождения дочери в кафе. Я оставил машину в сервисе и в чем был заехал в суд. Я вообще не осознавал, что дело может закончиться реальным сроком», — вспоминает экс-адвокат палаты Башкортостана Александр Войцех. В сентябре 2022 года его признали виновным в покушении на мошенничестве в сфере кредитования. Сам он настаивал, что его дело политически мотивировано.
«Судья поставил оглашение [приговора], прекрасно зная, что он меня закроет, на день рождения моего ребенка, о котором ему было прекрасно известно», — возмущается Войцех. Тогда, полтора года назад, его взяли под стражу в зале суда и отправили в СИЗО.
Адвоката обвинили в покушении на мошенничество. По версии следствия, он подделал справки о доходах, чтобы получить кредиты и не возвращать их. Войцех настаивал, что добросовестно выплачивал долг, пока не сам стал жертвой мошенничества и не потерял купленную в кредит квартиру. Пристава, который должен был оформить документы на квартиру, осудили по статье о превышении должностных полномочий. Но Войцеху это не помогло — его все равно признали виновным и приговорили к 4 годам лишения свободы. Позже он добился отмены приговора.
Войцех считал уголовное дело местью правоохранителей и руководства адвокатской палаты за критику, обвинение в коррупции и предательстве интересов подзащитных.
При первом появлении [в Следственном изоляторе] тебя пихают в распределитель. Там ужасное подвальное помещение, где невозможно дышать. Все сидят и очень нервно курят, из потолка растут грибы, крысы бегают по полу — полная антисанитария. В этот момент ты не знаешь, что сидеть придется не здесь. Это ужасно
Защитник просидел в этом помещении чуть меньше суток. Но, по его словам, людей там могут держать и несколько дней. Войцеха распределили в специальную камеру для «БС», куда по умолчанию отправляют адвокатов.
«БС — это бывшие сотрудники, такая аббревиатура, — говорит экс-адвокат. — Считается, что это более культурный слой [тюремного] населения. Камеры для них гораздо приличнее, там чистота и порядок, конфликтов практически не бывает. Также там в принципе нет “блатянка”: как правильно войти в камеру, как правильно разговаривать. Мне сразу сказали, что если сам, мол, барагозить не будешь, все будет тихо и мирно».
«Адвокат в камере — самое высшее достояние»
«Начну с категорического утверждения: никакой “тюрьмы вообще” в России не существует, — рассказывает Дмитрий Талантов. — Каждому достается своя — по случаю, статусу, географии, во многом — по статье обвинения, ну и, разумеется, по персональному хотению власти. Моя тюрьма в последние полтора года — из какого-то раннего средневековья с человеческим лицом».
По словам экс-главы палаты Удмуртии, в его камере нет ни телевизора, ни холодильника, ни даже возможности пользоваться электронной книгой. «Шконка, лавка, унитаз, таракан, стол», — описывает Талантов свою обстановку. «Но отбиться, к примеру, от принудительного прослушивания песни “Малиновая Лада” и инструкции по использованию противогаза “Шанс-2” из установленного в камере репродуктора мне удалось. И это хорошо, поскольку в противном случае правосудие меня бы потеряло».
По словам Михаила Беньяша, профессионального защитника принимают в большинстве камер «с восторгом и радостью».
«Адвокат в камере — самое высшее достояние, даже круче, чем телефон, — говорит Беньяш. — Потому что он пишет жалобы [на решения по делам сокамерников], объясняет, что написано в приговоре. Это просто счастье. Когда я сидел, “дорогами” (неформальными маршрутами — прим. ред.) передавали приговоры из тюрьмы, и я писал на них жалобы. С других камер братушки “грели” (обеспечивали — прим.ред.) нашу камеру сигаретами, солью, сахаром, чем могли».
Впрочем, сотрудники УФСИН относятся к адвокатам так же как и к другим заключенным – никаких «поблажек» нет. «Что такое тюрьма? Это место, где если тебе вдруг стало плохо, ты умрешь, — считает Войцех. — Никто к тебе не придет — на все учреждение один фельдшер и пока он до тебя доберется — ты умер. Это очень сильно давит».
У меня зуб невыносимо болел полгода. И ты ничего не можешь сделать — ощущение беспомощности, бессмысленности и необъяснимой сплошной тупости вокруг. Все очень просто: ты здесь, чтобы страдать
Этап — перевод из одного учреждения в другое — проходит для адвокатов так же мучительно, как и для остальных заключенных. «До Набережных Челнов [в нормальных условиях ]ехать 300 км — это 3 или 4 часа, — говорит он. — У меня фактически 2,5 месяца заняла поездка туда–обратно. Я был в шести СИЗО. Меня перевозили в случайном порядке: Самара, Саратов, Сызрань, Казань. Все это время ты живешь без передачек, без ничего, в условиях транзитной хаты, которая, как правило, в ужасном состоянии. Тебя просто как животное мотыляют по клеткам»
«Счастье — это обязанность человека»
Впрочем, признается в беседе с редакцией Войцех, ситуация могла быть и хуже. «Я был в нормальных для тюрьмы условиях, — говорит он. — Я не был закошмарен, заморожен без передачек».
Все, что я могу сказать — оставайтесь на свободе, особенно хорошие люди. Ты ничего не докажешь, сидя в тюрьме. Я знаю, есть романтизация, что, мол, вот я посижу политзаключенным, мне это зачтется, я себя уважаю. Но до тебя там никому нет дела. В тюрьме у тебя нет возможности ни на что повлиять
«Тюрьма убивает кусочек души, как писал Реверте», — продолжает Беньяш. Он утверждает, что каждый, кто прошел пребывание в камере, — «травматик». «Это шрам, который на всю жизнь остается. Часть меня как бы перегорела, я лишился тревожности, а это плохо, это важный предохранитель. Люди не зря умеют чувствовать страх, у меня вместо этого только рассудок. Словно ты подносишь руку к свече и не чувствуешь боли, отнимаешь ее только потому, что понимаешь, что иначе она сгорит».
«И последнее, — завершает свой комментарий Дмитрий Талантов, — Не о тюрьме, а об условной свободе, если я до нее дотяну. Совершенно определенно, что я не был мировым чемпионом по бесцельно растраченным эмоциям, бесполезно убитому времени, напрасно придуманным страданиям, а главное, по абсурдным страхам. Но все же это и меня сильно коснулось. Теперь же, как поется в старой песне БГ “пора заняться чем-то другим”. Счастье — это обязанность человека. Что, разумеется, не означает измену принципам, а скорее наоборот».
Вместо послесловия…
28 мая 2024 года Басманный суд Москвы в очередной раз продил «стражу» бывшим адвокатам Алексея Навального Алексею Липцеру и Вадиму Кобзеву. Они находятся под арестом с осени 2023 года по обвинению в участии в экстремистском сообществе. Еще один бывший защитник оппозиционера Игорь Сергунин признал вину, что не помешало суду в очередной раз оставить его под стражей.
За неделю до этого Ленинский районный суд Саранска отправил в СИЗО адвоката Марата Ашимова. Его обвиняют в мошенничестве, но коллеги полагают, что преследование защитника может быть связано с его активной работой по защите прав мусульман, в частности по делам о ношении платков в учебных заведениях.
Дмитрий Талантов в СИЗО уже почти два года. Рассмотрение его дела по делу о «военных фейках» до сих пор не завершено.
Сколько адвокатов оказываются в СИЗО за свою профессиональную деятельность — неизвестно. Практически каждую неделю СМИ пишут о задержании очередного защитника по подозрению в мошенничестве или передаче взятки. Но за такими обвинениями могут скрываться иные мотивы следствия. Например, убрать из дела «неудобного» адвоката или отомстить за слишком активную защиту. Или же просто желание «получить звездочку» на погон за приговор адвокату.
В мошенничестве обвиняли адвоката Сергея Юрьева. Следствие утверждало, что он вступил в сговор с топ-менеджерами госкомпании и завысил стоимость своих услуг. Защитник провел в СИЗО полтора года, но в итоге добился оправдания.
Похожие обвинения предъявляли адвокатам Александру Сливко и Дине Кибец по «делу “Аэрофлота”». Федеральная палата адвокатов даже подготовила заключение по этому делу с объяснением, почему адвоката нельзя обвинять в «завышении гонорара». Но суд все равно признал защитников виновными и приговорил к реальным срокам.
