На прошлой неделе конфликт вокруг Wildberries вышел в горячую фазу — в результате перестрелки у главного офиса компании погибли два человека. Сначала инициировавшего штурм бизнесмена Владислава Бакальчука задержали и обвинили сразу по нескольким статьям УК, включая убийство. Но затем неожиданно отпустили.
Российский юрист-арбитражник, попросивший об анонимности, в колонке для «Слово защите» рассуждает о том, как эти события отразятся на российском праве и юридическом бизнесе.
Вызов государству
Всю прошлую неделю я наблюдал за ситуацией вокруг конфликта с Wildberries — в связи с очень дерзкой попыткой захвата офиса компании. Как цивилист, я оценивал попытку силового захвата как исключительно вредную и опасную для одной из противоборствующих сторон — Владислава Бакальчука. Ведь, судя по видеозаписям в СМИ, он лично присутствовал при роковых событиях.
Едва ли арбитражный суд стал бы оценивать такое действие в его пользу. Судьи не исключены из информационного пространства и прекрасно осведомлены о деталях корпоративных конфликтов, которые они рассматривают. Да и другая сторона конфликта, Татьяна Бакальчук, могла бы разыграть карту с уголовным преследованием Владислава, чтобы попытаться исключить его из общества, в котором он владеет долей.
Стоит ли говорить о том, что захват офиса происходил в самом центре Москвы, недалеко от Кремля, на глазах у десятков силовиков и, будто по иронии судьбы, напротив Факультета журналистики МГУ.
По сути, публично брошен вызов государству в целом и Владимиру Путину, ключевым пунктом предвыборной кампании которого долгое время было обеспечение стабильности и безопасности.
В таких условиях, приговор неудачливым участникам похода на офис обеспечен, думал я. Поначалу так события и развивались: Владислава Бакальчука задержали и предъявили ему обвинения. Но затем стали происходить необычные вещи. Владислава Бакальчука отпустили, центральный аппарат Следственного комитета РФ изъял уголовное дело и снял с него все обвинения.
Другие фигуранты уголовных дел заявили о желании отправиться на СВО, и что-то мне подсказывает, что отправятся туда они только на бумаге. Не удивлюсь, если в дальнейшем произойдет и некоторое перераспределение владения в пользу Владислава Бакальчука.
«Если Бакальчуку можно, то почему мне нельзя?»
Я намеренно оставляю в стороне детальную правовую оценку конфликта в Wildberries, про которую уже сказано достаточно. Хочу отметить, чем он показался мне примечательным.
Во-первых, крайне вялой реакцией и Кремля. Трагедия, развернувшаяся на пороге Wildberries, на мой взгляд, воспринята властью никак. Учитывая широкий резонанс, это выглядит как утрата властью монополии на насилие и отказ от гарантий безопасности и правопорядка.
Отмечу, что, судя по видео событий в СМИ, полиция никак не препятствовала попытке людей, сопровождавших Владислава Бакальчука, прорваться в офис Wildberries.
Во-вторых, если ранее аномалии правопорядка возникали в основном в политической плоскости (тут вспоминается «марш справедливости» Пригожина, репрессивные дела против политических заключенных), то конфликт в Wildberries (в довесок к массовым искам о деприватизации) смещает эти аномалии в чисто коммерческую плоскость.
И в этом смысле брошен вызов как крупному бизнесу, который в целом привык рассчитывать на решение своих споров в цивилизованной плоскости, так и обслуживающим их крупным юридическим фирмам. Последним, возможно, в скором времени придется пересмотреть перечень своих правовых услуг в сторону каких-то новых — чтобы вселить уверенность в доверителей.
В-третьих, у наблюдающего за этими событиями — у кого в шутку, а у кого и всерьез — может возникнуть мысль: «Если Бакальчуку можно, то почему мне нельзя? С кем мне договориться из СК РФ, чтобы вот так убить пару человек и захватить чужой бизнес?»
Во всяком случае, такая мысль проскользнула у меня. Она — симптом утраты доверия к праву, к судебной и правоохранительной системе, к государству как к субъекту, который за что-то отвечает.
«Юристы как-то стыдливо и безропотно молчат»
В последнее время все чаще слышу, что мои коллеги, в основном из крупных юридических фирм, с обыденностью и циничным юмором воспринимавшие коррупцию в судебной и правоохранительной системе, испытывают все больше проблем с новыми крупными заказами. При этом и крупный бизнес, и коллеги юристы как-то стыдливо и безропотно молчат. Я не вижу громких заявлений об их обеспокоенности, о ненормальности происходящего — лишь отдельные попытки преподнести ситуацию как очередное исключение из правил.
В это же время я наблюдаю, как другие известные мне люди, которые, как это принято говорить, «решают» вопросы, завалены работой. Их гонорары — десятки миллионов рублей.
И я задаю себе вопрос: а что, если мы как общество доигрались? Что если стрельба в Wildberries знаменует начало какой-то новой эпохи, где социальные конфликты больше не решаются судом?
Я спрашиваю себя: что, если завтра к юристам, адвокатам, да даже судьям, прокурорам и другим носителям правовых знаний просто перестанут приходить? Зачем платить немаленькие деньги юристу или адвокату, платить огромную судебную пошлину за обращение к правилам, которые даже государство не считает нужным соблюдать?
В целом, любой гражданско-правовой спор можно разрешить быстрее и эффективнее серьезной беседой с крепкими парнями ночью у подъезда, стимулирующими ударами арматурой, похищением члена семьи, отрезанием пальцев или какими-то более страшными преступлениями. При условии, конечно, что государство и правоохранительные органы, как это частенько происходит сейчас, закроют на это глаза.
Сказать, что это какой-то невероятный сценарий, трудно, поскольку Россия уже проходила это в недалеком прошлом. И я несколько наивно и с угасающей надеждой предлагаю хотя бы юридическому сообществу начать говорить о том, что та точка, в которой мы оказались, ненормальна.
